(c)Марат Агинян
М.АГИНЯН
ПАУТИНА
Доза псилоцибиновых грибов - и ты дома.
Вернее, ты на улице, но она для тебя теперь как дом.
Ходить.
Твой trip разворачивается по обычной схеме: сначала ты себе места не
находишь, зато тебя находят -
-неусидчивость,
-диффузная неопределенность в теле и неопределенная диффузность вокруг
него,
-свинцовость в желудке... ...
потом тебя распирает необоримоя зевота, котороя доводит тебя до слез...
С этим жить можно, потому что через 40 минут - ты это знаешь - с тебя
все это снимут.
Ходить.
Что ты хочешь? Варианты ответов:
а) ходить;
б) дышать;
в) кричать от счастья.
Правильный ответ: курить. Ты покупаешь "честерфилд".
Осень, тепло-холодная изморось, веселые лужи, озорные фары, темнота,
похожая на черную пушистую собачку, дома, аккуратно выставленные вдоль улицы,
улица, то прямая, то с поваротами /чтоб тебе было интересней/, деревья,не
отягощенные сегодня никакой ролью, стоящие, по видимиму, только для декораций,
- все это для тебя!
Дискотека встречает тебя ритмичным гулом назойливых низов. Много людей,
/все разные: чтоб тебе не было скучно/. Многообещающий экран. Многообеща-
ющий диджей.
Итак... Нет, надо покурить.
Столик. Пепси-кола, "честерфилд".
Джангл.
Тебя поднимает на high. Тебя колбасит бесчеловечно. Ты закрываешь
глаза и медленно - пугающе медленно - запрокидываешься назад, будто провали-
ваешься в пхлсстстстрсксду...
STOP!
Тебя останавливает стена, встечающая твою голову, и вы оба начинаете виб-
рировать в такт адских низов. Ты убит.
Ты убит.
Ты убит.
Ты убит. Чертовы низы. Курить.
/Ты убит./ /Где ноги?/
Тты буббутитыбит. Fuck! Fuck!
Деперсонализация-дереализация.
Как выжить?
"Честерфилд".
Блядь, когда же отпустит...
ПОПРОБОВАТЬ САМОМУ.
Открываешь глаза. Перед тобой /спиной к тебе/ сидит бесстрастный секюрити.
Поворачивается, смотрит на тебя полвечности, потом /лениво/ - на экран. Ты
машинально /зря/ следуешь его взгляду /зря!/
Экран. Картины: бегущий к тебе каменистый пейзаж, гладь воды, далее -
подводный мир, какие-то безбашенные рыбы с ужасающе широкими зрачками, на
тебя наезжает чей-то зрачок - и ты в темноте... от тебя вяло, но граци-
озно отплывает громадная медуза, очень близко проплывают какие-то висло-
усые рачки, потом тебя поглощает чья-то нарочитая пасть...
Пепси-кола, иначе ты умрешь.
Туалет с человечком и буковкой "М".
Ты мочишься, ты... опа!з!е!р!к!а!л!о!.. на тебя из его глубины нападает
твое же лицо, ты видишь ужасающе широкие зрачки, ненавязчиво отмечаешь, что
морщин чуточку больше обычного, а носогубные складки нескромно глубоки.
Твоего кармана случайно касается волосатая рука секюрити, он извиняется,
мол, случайно задел, и открывает кран: жарко, захотел пить. Собака.
Возвращаешься. Столик, пепси-кола, вечный "честерфилд".
Закрой глаза и смотри:
ЖИЗНЬ,
греющаяся
на огне
неудавшегося одиночества.
Ты смотришь его, как черно-белый клип: черно-белая улица, черно-белые
дома, черно-белый мусор, а вместо неба - какая-то сероватая под..бка.
Декаданс.
Покурил? Иди танцевать.
Играет императивный очень низкий джангл, и ты ловишь какую-то ниги-
листическую грустноватость - и танцуешь на этой волне. Незамысловатые
эволюции твоего тела становятся частью волны, и ты ис че заешь.
Unreal.
Проходит сто лет, ты приходишь в себя, прихватив с собой весело-
грустно-уверенную зыбь в ногах, и они горделиво носят тебя к столику.
Белые и зеленые поверхности мистично флюоресцируют под светом
вездесущих утомленно-синих ламп. Ты заморачиваешься на зажигалке, так
же флюоресцирующей; медленно проходит ближайшая вечность, ты подно-
сишь к глазам зажигалку, щелк!..
Ты умер. Ты увидел мгновение: ты увидел искру в виде саксаула,
искра тутже исчезла, а светящийся саксаул прижегся к твоему мозгу и
затеял на нем онтологическую экзекуцию.
Деперсонализация-дереализация.
Как с этим жить?
Как с этим жить?
Ты берешь куртку в раздевалке, символически причесываешься /на
самом деле тебя интересуют твои зрачки/ и выходишь на улицу.
Лучше б ты этого не делал.
У тебя резкий down, перед тобой больно открывается мерзкая влаж-
ная холодная темная чужая холодная дождливая туманная влажная Инь,
находу ловишь дежа вю и наступаешь на лужу.
Down.
На остановке ты выкуриваешь сигарету. Смотришь на мир. Реальность -
это такой минимализм!
Ты даешь себе слово, что...
_Алло...
Голос Лени ниже обычного, заспанный, но безгранично понимающий.
_Ты меня ждешь?
_Жду.
Улица. Улица. Улица...
Лени открывает дверь, ты идешь за ней на кухню. Молча выкуриваете
по сигарете. Потом ты снимаешь с себя, как кожу, одежду, обнимаешь
теплое, любящее тебя бытие по имени Лени и необратимо растворяешься в
ней.
Real.
Сон: парк светящихся саксаулов, столик, сидит секюрити с волосатыми руками,
пузатый усач с пугающе добрыми глазами. Смотрит на тебя, будто смотрит
клип, и тебя ловко поглощают его непомерно широкие зрачки... и ты
оказываешься в темноте, один на один со своим личным... ...
...fuck!
Если б рядом не было Лени, ты бы умер.
Утро.
День.
Вечер.
Доза...
Ты на улице. ты берешь темное пиво, хотя пива, в общем-то, не хотел,
идешь и пьешь, пьешь и куришь, куришь и думаешь: как правдоподобен мир!
Тебя встречает всепоглощающая дискотека, радостно подмигивая флюорес-
ценцией белых блузок.
Нота бене: на экран не смотреть.
Ты смотришь на экран...
Столик потом рассказывает тебе все: мятая скатерть, пепельница, погиб-
шая под горой окурков; две пачки сигарет: одна мятая, как лицо стола, в
другой обреченно лежат последние три сигареты; вяло флюоресцирующая зажигалка
и бумажный стакан из-под пепси, пустующий давным давно...
Бороться с депрессией. Но как? Варианты ответов:
а) превратиться в своего психотерапевта;
б) уйти с дискотеки;
в) остаться, идти танцевать.
Правильный ответ: чашка кофе.
После кофе ноги начинают танцевать под столом; длится это полчаса, но
встать из-за стола так и не решаешься.
На последние деньги берешь 50 грамм водки и, позвякивая льдинками,
садишься за другой стол. Тебе ничего не нужно, кроме чистой, нетронутой
пепельницы.
Ты докуриваешь свою депрессию вместе с сигаретой, и ближе к фильтру твоя
депрессия - уставшая, измученная - вызывает у тебя откровенную жалость.
Улыбка, похожая на воздушный поцелуй. Последняя сигарета прячется у тебя за
ухо. Последняя водка кончается где-то в верхней трети пищевода.
Ты уходишь, оставив на столе стекло со льдинками и стекло с холмиком пепла
и раздавленным окурком.
Она (улица).
Она (Лени).
Утро.
Радио. Чайник.
Чай, бутерброд с маслом.
Лени разговаривает с тобой. А ты куришь, куришь и молчишь, молчишь и
думаешь, думаешь и молчишь...
Лени рассержена.
Был бы ты наркоманом, твой декаданс имел бы объяснение. Смешно (и грустно),
но ты нечасто, лишь раз (или два) в неделю куришь травку или съедаешь трид-
цатник - и выходишь гулять.
P.S. Спиртное принимаешь редко, чаще символически.
P.P.S. И еще - никотин. Глотаешь ты его многовато.
День.
Раньше у тебя была жизнь в стиле outstanding weed: курил траву, слушал
Sacred Spirit, читал Кобо Абэ и Кафку, проподал у друзей и терялся у подруг,
а находился, как правило, у Лени.
Сейчас тоже outstanding weed style.
Ты находишь полчаса для чтения романа Фриша, потом ты умираешь в кресле и
слушаешь Moloko, потом открываешь холодильник и ловишь bad trip на его пустых
полках.
_Алло...
_Ты меня ждешь?
_Жду.
Она тебя спасает. Спасает теплом своей кожи, запахом своей квартиры, своим
неугомонным радио, своими лечебными упреками, своим глазным пониманием...
_Садись.
Лени достает из холодильника мертвую рыбу - и вдруг тебе становится груст-
но...
Потом, после горбуши, ты, конечно, любишь Лени за еду и заботу. Ты никуда
не идешь, даже за пивом (оно куплено), ты слушаешь чириканье Лени, потом вы
смотрите ящик, потом ты ее любишь по всей квартире, потом, после душа, она
идет спать, а ты - курить...
Садишься на холодную табуретку и пялишься на голову горбуши.
Выкуриваешь сигарету.
Вторую, третью.
Четвертую.
Пятую.
Шестую.
Седьмую. Восьмую...
Девятую...
Не забыть сказать "доброе утро" своей бессоннице.
Ты съедаешь глаза горбуши и идешь спать.
Вечер.
Moloko. Ты стираешь джинсы.
Фриш.
Ложишься спать, но вспоминаешь, что не почистил зубы; встаешь, чистишь их,
съедаешь сорок грибов, одеваешься, переживаешь неприятных 40 минут в кресле
и, выключив Moloko, впадаешь в улицу.
Дискотека.
Бармен, жонглируя чем попало, приносит-таки твою пепси-колу.
А дальше? Догадайся сам:
а) допить ее;
б) выкурить сигарету;
в) идти танцевать.
Ты сушишь бумажный стакан, берешь сигарету и, играя с огнем, идешь
танцевать.
Бешеный маниакал. Ты от него отмахиваешься на танцплощадке три часа,
ты танцуешь лучше всех, и при этом постоянно куришь, ты смеешься или
только ухмыляешься, твое мокрое тело выталкивает из всех пор грибной яд, ты
чувствуешь, как по твоей коже стекают капли псилоцибина.
Белизна туалета прерывает твою дереализацию, а зеркало долго гипнотизирует
тебя обоих. Ты выходишь как выжатый лимон, садишься за столик и заказываешь
флюоресцирующей блузке лимонный сок.
Еще одна волна - 999-я - поднимает тебя на танец. Ты более спокоен, ты
хищник, ты смотришь на людей, ты наблюдаешь через их зрачки за их нейрохимией.
И ты видишь ЕЕ - ту, которую заказал для тебя твой Автор в этот вечер. Ты
видишь стройную брюнетку с аккуратным каре, в черном платье со зловещими
лохмотьями, висящими до пола. Ты теряешься на двадцать секунд. Ты смотришь
танец огня: это ее голени, колени, бедра, что быстро мелькают в вихре черных
лохмотьев. Ты прикуриваешь, медленно подходишь, а она, будто ждала этого,
мгновенно улетает в другой конец площадки. Идешь в ее направлении, а она как
бильярдный шар: то здесь, то там.
Возвращаешься допивать сок. Заодно догоняешься чашкой кофе. Тебя приятно
бодрит его
Р О Т
А М А
А
А
, ты допиваешь до гущи и идешь ловить брюнетку с аккуратным каре.
Вот она. Ты стоишь неподвижно. Она танцует как раненая птица, ты хочешь
увидеть ее глаза, приближаешься, у нее маленькая грудь, тебе нужны глаза,
она худая, хотя руки мускулистые и сильные, ты... она поворачивается - и
ты видишь ПУСТОТУ вместо глаз.
Съел?
Много многоточий.
Утро. Парк. Рассеянно куришь. Трещины на асфальте... Если закрыть глаза -
трещин становится больше, асфальт трескается, мир трескается, мир трещит...
голова болит... голова... ...
Смортишь на галок, они у тебя выстраиваются в аккуратные каре и все - будто
сговорились, суки,- все смотрят на тебя. Плохо.
Открываешь глаза.
Оставляешь галкам окурок и идешь домой.
Moloko. Нет, надо что-нибудь другое: Morcheeba, или Portishead, или Red
Snapper... Ты ставишь Moloko и вливаешься в кресло...
Свссст...сс... ты не... ...
...черт!..
Не выходишь из дома.
Не звонишь Лени. Она тебе - тоже. Два дня ты ее, все же, ждешь. Ждешь.
Куришь. Куришь. Ждешь.
(Ты даже стихотворение сочиняешь:
Наконец ты пришла.
Я один в этой...)
Ты выходишь на улицу, изморось щекочет кожу. Покупаешь пиво, сигареты...
Дома пересчитываешь последние грибы, пьешь пиво, куришь и ложишься спать.
Ночью встаешь и под светом огонька зажигалки пишешь маркером на невинных
обоях:
АВТОРУ.
ЛЕНИ НЕТ. ОНА ПРИДУМАННАЯ.
ИНАЧЕ Я Б ЕЕ ЛЮБИЛ.
P.S. Я ТОЖЕ ПРИДУМАННЫЙ.
ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ.
P.P.S. ОБЪЯСНИ ЗАГАДКУ С КАРЕ.
Утром долго пялишься на написанное.
В полдень замечаешь отсутствие вопросительного знака после "ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ".
Звонишь Лени. Ее нет дома.
Закрываешь глаза и улыбаешься обволакивающему тебя абсурду. Еще сто сигарет
- и ты все поймешь.
Еще два дня ты торчишь дома. На обоях рисуешь какую-то пое.ень, называешь
ее так:
ПАУТИНА, СПЛЕТЕННАЯ НЕИЗВЕСТНЫМ ПАУКОМ
... ... ...
Наконец ты пришла.
Я один в этой комнате
уже полвечности.
Я успел разобрать
свою жизнь,
свою смерть,
выкурить сигарет километр,
поболеть головой...
Но сейчас хорошо. Моя жизнь -
цепь
весенних,
летних,
осенних и
зимних
скоротечностей...
(Ты присядь.)
Ты прекрасна. Здорова...
(Быть может, даже реальна.)
Ты - моя. И, конечно, я - твой.
Лени все нет.
Дозадискотекапепсикола; брюнетка с аккуратным каре... Ты молча наблюдаешь;
ты не удивлен: ты уже достаточно хорошо знаешь Автора: его молчание означает:
жди сюрпризов.
Пьешь колу, заказываешь еще, пьешь колу, заказываешь еще, пьешь колу,
заказываешь еще, пьешь колу, заказываешь еще, ты зназнаешь: кое-кому гораздо
хуже, чем тебе, ты знаешь, ты достазнаешь достаешь запизнаешь записную
книжку...
...фууу!... что это было?
Так. Курить.
Пишешь:
Ч Т О С Т О Б О Й
Без вопросительного знака. Безвопросовбезвопросовбезвопро.
Долго и с жалостью изучаешь лицо больного человека, изучающего тебя из
зеркала. Зеркало уменьшается, превращается в левый зрачок брюнетки с
аккуратным каре.
Она говорит очень тихо. И очень внятно:
_Что с тобой.
Твои пальцы внимательно изучают поверхность сигареты, изучают долго, пока
не заучивают наизусть каждый ее квадратный миллиметр... Ты поднимаешь взгляд -
она сидит. Она еще здесь. Все еще здесь. Блядь...
Куришь. Огонь извитыми линиями поглощает невинную бумагу сигареты, с
шуршанием, с треском, квадратный миллиметр за квадратным миллиметром.
_Ты кто.
Дым тебя возвращает в мир. Ты моргаешь. Моргаешь быстро... Смешно. Моргать
смешно. Ты отвечаешь:
_Моргать смешно.
Каре уходит.
Ты пишешь ключом на салфетке:
Игра в морганье:
Быстро! Быстрее!! Еще!!!
_Фокус для мозга.
Потом сжигаешь салфетку и идешь танцевать. Каре здесь, она в том же черном
платье со зловещими лохмотьями, висящими до пола. Ты заморачиваешься на ее
ноги: платье сливается с темнотой, и танцующая белизна ног совсем как пламя.
Женщина-пламя. Тебя это сводит с ума. Ты не отрываешь от нее глаз.
Она заметила. Что-то сломалось в ее танце. Что-то... ты машинально достаешь
сигарету, прикуриваешь... ты вдруг понимаешь: она горит! она горит! Твоему
ликованию нет предела. Нырнув близко, шепчешь ей:
_Я - твой дьявол.
Уплываешь. Возвращаешься к столику. Ты счастлив. Пьешь лимонный сок. Ты
счастлив. Пьешь лимонный сок. Ты счастлив. Пьешь лимонный сок. Ты счастлив.
Пьешь... опять!!
Закрываешь глаза - и появляется образ приближающейся к тебе брюнетки с
аккуратным каре. Испуганно открываешь глаза и слышишь ее шепот:
_А я - твой разум.
Шурша, съезжает.
Страх, доводящий до каменной тупизны. Тебе не смешно, тебе даже не страшно,
тебе - НИКАК. Появляются какие-то бессмысленные картинки, ты, зевая, встаешь,
ты устал, ты ловишь дежа вю и наступаешь на лужу.
Изморось опутывает тебя холодной прикольной паутиной, ты идешь, ты идешь,
ты заканчиваешься, ты ис че з а е ш ь